class="p1">— Может, поищем другое место? Пойдем в Сторборг, узнаем, где еще есть твари?

А там глядишь, одумается Беззащитный, придет в чувство.

— А что, у нас новый хёвдинг объявился? Я не отдавал тебе хирд, в бою не проигрывал. Так с чего ты говоришь, что делать?

— Ты хёвдинг, тебе решать. Но и мы не трэли, у нас есть право голоса.

— Клянусь Фомриром, я долго терпел твои выходки, — прошипел Альрик. — Наверное, слишком долго. Или ты следуешь моим приказам, или прямо здесь сходишь с моего корабля.

— Я пойду на болота, — сказал я, с трудом сдерживая ругательства.

И мы снова пошли к устью реки Ум, переночевали на ее берегу и двинулись дальше, к знакомому притоку, который Арне изучил, как свои пять пальцев.

Я надеялся, за ночь Альрик остынет, но он даже не спал толком, все ходил по берегу и что-то еле слышно шептал. Неужто это все из-за смерти Халле? Это не первый и не последний погибший хирдман, пусть даже и связанный кровным родством. Когда Альрик начал вести себя безрассудно? Ведь даже не тогда, когда Халле пропал на болотах. Он разрешил нам с Тулле уйти с поисков, сам целый день прочесывал мхи, но вел себя вполне обычно. Потом мы пошли к рунному дому, и там он разрешил спор в своей обычной манере. А вот в Сторборге он начал чудить. Что он заставил ходить вместе с ним, — это было наказание. Кажется, первые странности проявились сразу после разговора со жрецом. Хотя тут тоже понятно: кому понравится узнать, что посмертие его родича столь ужасно?

Теперь у меня был разговор сразу к двум жрецам, и обоим мне хотелось набить морду: и солнечному, и мамирову.

Арне мягко подвел Волчару к илистому берегу и, как обычно, остался на судне.

— В другой раз тоже пойдешь, — пообещал ему Альрик.

Но Кормчего не особо волновало количество рун в его теле, так что он махнул рукой и принялся перепроверять борта Волчары: не подгнили ли, не треснули.

Уже привычный поход по болоту, только теперь я легко держал гнус подальше от себя, даже малой толики выпущенной рунной силы хватало, чтобы отпугнуть его.

Третий раз на болоте. Третий. И на сердце у меня было неспокойно. С каждым разом тут становилось все хуже и тяжелее. Справимся ли? Не отравит ли ульверов болотный ярл? Не взбесится ли снова Тулле? Придет ли снова та огромная тварь с силой хельта? А может, придет что похуже. Это болото огромно, по нему можно днями бродить и не найти конца. Кто знает, что тут еще водится? Может, и сам болотный ярл выйдет, разозлившись на частые вторжения людей? Почему местные здесь не охотятся, если так легко можно выловить мшин? Надо было у Фарлея спросить, какие слухи ходят в Сторборге об этом месте. Уверен, что такие были.

— Энок, Ледмар, набейте птиц, — приказал Альрик. — Вепрь, Аднтрудюр, рубите по дороге деревья. Нам понадобится огонь.

Я чуть ли не подпрыгнул от радости. Голос хёвдинга звучал так же, как и прежде: уверенно и спокойно. Значит, он все же знает, что делает? И натянутый канат внутри меня немного ослаб. Я встряхнулся, слегка толкнул Тулле в плечо:

— Ну что, догонишь меня или так и будешь топтаться в карлах?

— Хотел дать тебе порадоваться чуток, но если просишь… — улыбнулся друг.

— Если вдруг в бешенство сорвешься, свистни. Я тебя мигом уложу.

— Ага, свистну и мечом помашу.

Снова треклятое место с вырубленными соснами и едва заметными подпалинами. Быстро же тут затягиваются раны.

Из тощих стволов сложили несколько костровищ, уложили внутрь сухую траву — только искру высечь. Подстреленным птицам вспороли животы и положили неподалеку от трясины, там, где мы выманивали мшин. Теперь только ждать.

Я видел движение в воде, видел, как понемногу сплывались твари, но не спешили выходить на берег. Они тоже ждали. Ждали темноты.

Альрик сказал, чтоб первыми стояли мы с ним, дальше трехрунные ульверы, по краям — новенькие. На хускарлов дурман болотного ярла не действовал, так что они должны были приглядывать за карлами, чтобы те никуда не сбежали. Указания хёвдинга звучали разумно, и это успокаивало.

И, как только солнце нырнуло в трясину, твари зашевелились. Первые мшины медленно вытащили свои жирные тела на мох и набросились на сладко пахнущие птичьи тушки. Я чуть отодвинулся, Бьярне с Облаудом вытащили мечи и бросились на тварей. Несколько ударов, и готово. Я сделал знак, чтобы они отошли назад. Новым тварям придется пройти дальше, чтобы сожрать дохлых мшин.

Спустя несколько вздохов выползли следующие. Показались и храпуны. Но их было не так много, как в прошлый раз. Видать, мы с Альриком неплохо проредили их ряды.

Тулле за нашими спинами запалил костер, и в его свете болото стало выглядеть страшнее, чем в темноте. Багровые отблески отражались в глазах тварей и в каплях воды на их телах, от ульверов отходили длинные тени и сплетались друг с другом, шипели и плевались искрами влажные сосновые ветки. Взлетали мечи и на миг загорались пламенем, визги раненных тварей перемежались руганью хирдманов, всхрапывания — треском и звуками разрывания плоти. Это не бой. Это бойня. Бойня ради рун.

Я поморщился. Уж слишком это напоминало Растранд, где я получил первую руну. Что твари могли нам противопоставить? Коротенькие клыки и твердые лбы?

Вскоре мшины и храпуны закончились. Возле трясины и в ней самой лежали трупы. У нас никто даже не был ранен. Вепрь, Облауд и Аднтрудюр получили по четвертой руне. Альрик сказал им отойти за костер, мол, пусть теперь остальные догоняют.

Я ждал. Не может быть, чтобы в этот раз болотный ярл сдался. Почему-то я думал, что он снова пошлет одного-двух драугров, а потом выйдет та хельтова тварь, но ярл решил нас удивить.

Тонкий еле слышимый визг, от которого зазвенели зубы. Быстрые всполохи движения вдалеке. Короткие всплески. На миг показалось, что это очередное видение из-за дурмана, но Альрик вдруг приказал:

— Назад! Делаем стену!

Вот только щиты мы с собой не взяли. Стена мечей?

— Кай — на левый край! Новенькие — вперемешку с остальными. Я справа.

Мы сразу встали в строй. Слева неудобно стоять, особенно без щита: бок открыт, справа мешается Эгиль.

— Вот же Бездна, — выдохнул он. Своим кошачьим зрением он видел больше, чем я.

— Что? — спросил я.

И тут они добежали.

Я еле успел ударить топором снизу наискось, не столько разрубая, сколько отталкивая тварь от Эгиля. Кот вонзил лезвие меча прямо в тулово, и металл